Участник 1. Тема: Бернард Бальзак сражается с Посланником. В конечном итоге, его бывший напарник Аомине Дайки вмешивается в поединок. Рассказ на фразу: "ты сдохнешь и ножи твоего дружка на этот раз тебе не помогут".

Окружающие тебя декорации не навевают никаких определенных мыслей. Здесь достаточно темно, чтобы не обращать внимания на детали, и достаточно светло, чтобы рассмотреть тусклый блеск разных глаз под холщовой накидкой. Тебя даже не удивляет, что этот человек кажется тебе жутко знакомым. Где-то ты его видел, но даже со своей отличной памятью на лица, а уж тем более на такие выделяющиеся лица, ты ничерта не можешь вспомнить.
Вообще-то это трудно назвать поединком. Поединком это перестало быть где-то на границе между хрустнувшей переносицей и переломанными ногами.
Тебя, на самом деле, не особо волнует, сколько раз из тебя выбивали дух на раз плюнуть и давали ненадолго прийти в себя, чтобы со странной улыбкой, пробирающей до костей, разбить на этот раз второе ребро слева. Опасно. Слишком. Эту улыбку нельзя назвать красивой, но что-то в ней есть. Ах да, точно, угроза.
Вообще-то, этим тебя не удивишь, но на этот раз тебе не хочется провоцировать. Обычным человеком он быть не может, это как пить дать.
Тебя даже не волнует, что ты в очередной, очередной раз стал тем, что американцы называют "chew toy", только игрушкой не для собаки, а для еще одного садиста. Невелика разница, не правда ли? Впрочем, ты бы не согласился. Ну, или, по крайней мере, со свойственной тебе дипломатичностью, сказал бы, что не совсем и не во всем. Давайте посмотрим на светлую сторону медали.
Светлой стороны на этот раз нет?
Ну упс, тебя наебали еще в роддоме – ее никогда нет и не было. Кого ты будешь винить за это? Судьбу? А может, Бога? Да Господь Бог давно с нас всех настолько охуел, что даже боится смотреть вниз на землю, покрываясь пятнами стыда за свои творения.
Впрочем, тебя это тоже не волнует, ты даже не особо верующий и никогда не задумывался, есть ли где-то там какие-то космические силы, которые Высший Разум или что-то вроде этого. Ты спросишь, что тебя волнует? А зачем тебе знать? Просто закрой глаза и дай не-человеку сделать свое дело. Ты же согласишься, если тебя спросить, что это не первый твой раз. Не волнуйся, это всегда так же больно, как в первый, ты же знаешь.
Нет-нет, даже не пробуй пытаться думать о том, чтобы достать до своего пистолета, своей любимой штучки, любимого украшения. Забудь о нем. Да и даже если бы достал, чтобы ты стал с ним делать? У тебя перебито запястье, будь реалистом. Ты всегда им был и скоро быть перестанешь совсем. Ну как бы тебе сказать – совсем. Постоянно. В смысле, дышать перестанешь, понимаешь? Перестанешь дышать – перестанешь быть реалистом – перестанешь быть. Существовать во времени и пространстве как нечто невыносимо бесящее и достаточно привлекательное. Как нечто достаточное привлекательное ты уже перестал существовать где-то полчаса назад. Дошло? Все еще нет? Да что с тобой сегодня, ты, похоже, потерял последние капли мозгов, раз до тебя не доходит такая простая истина. Или тебя Синий слишком избаловал и ты все еще хочешь верить, что это какая-то странная игра? Перестань так делать, это тебе не к лицу. Ну, или что там у тебя вместо лица теперь.
Ты облизываешь разбитую губу, пересохший язык почти царапает наждачкой по глубокой трещине.
- Да что с вами, одержимыми, я вам что, медом намазан? Не видел таблички "здесь дают выпустить пар совершенно бесплатно", парень.
Согласись, что-то в этом есть личное. Ты правда не знаешь, что именно? Странный ты, на самом деле. Нет, серьезно, странный и забавный. Потому что видишь человека вблизи в первый раз. Ну и что, что гонялся за ним, как умалишенный? Давай кое-что важное проясним с тобой: если кого-то очень хочется попросить об услуге, не стоит устраивать охоту на ведьм. Или на сектантов, если быть совсем прямолинейными и придерживаться буквы закона суровой действительности. Этому кому-то может не понравиться твое поведение очень сильно. Ну очень, очень, очень сильно.
Твоя вина, что ты искал одного, а наткнулся на другого. Никто не виноват в твоих ошибках, кроме тебя самого, признайся и уже перестань закрываться руками, ради всего святого! Может, ты еще и наивный? Но нет, вряд ли, просто почему-то тормозишь сегодня, буксуешь совсем немного, слетая с поворотов. Хреново как-то пользоваться чужим транспортом, когда привык сидеть сзади.
Чувствуешь, как пальцы поднимают твой подбородок? Правильно, блять, плюнь в лицо кровью. Вот только что-то у тебя силенок не хватит даже схаркнуть, о чем может идти речь? Ты – здоровый, сильный парень, а избит так, что больше не можешь ни о чем думать, кроме как о необходимости закрыть глаза.
- Слушай, никак не могу понять, что ты в нем нашел? В смысле – да, надо отдать должное, у мальчика смазливое личико, да и ума хватило на то, чтобы меня озадачить на пару секунд, но вот в остальном-то что, а, Аомине? Как-то не на уровне.
- Ревнуешь?
О, что, резануло? Наконец-то прорвалось? Тебя что-то волнует? Тише, не дергайся при виде вошедшей фигуры. Да, он действительно жив. Да, ты был прав, когда не поверил слухам, ты не мог не быть прав.
- Твой вкус в одежде все еще ужасает.
Кажется, это должно было быть очень трагичным моментом. Ну, там, долгое пристальное вглядывание друг другу в глаза, обвинения в предательстве, в том, что тебя бросили ко всем чертям, вопросы о том, почему и как он мог вообще так с тобой поступить – что-то вроде этого. Почему все, что ты можешь выдать – дешевый сомнительный комплимент гребаной хламиде в пол? Нахера ты так радостно ржешь или, хотя бы, пытаешься, трясясь всем телом, выдавить из себя что-то большее, чем кашель?
Что-то в этой картине не сходится, мы так не договаривались.
Впрочем, это тоже не имеет значения. Ты все равно сдохнешь, как сказал Красный, и ножи твоего дружка тебе не помогут. Прямая цитата, между прочим. Можешь окунаться в разрастающуюся пустоту, как в темный омут – вместе с облегчением приходит усталость, чувствуешь ее? Запомни это ощущение, потому что оно твое последнее. Как после хорошо проделанной работы, не находишь?
Никаких сопливых моментов, никакого сожаления или слов на прощание в духе розовых девичьих мелодрам. Да, черт побери, может, еще попросишь напарника – что, неужели все еще не хочешь называть его напарником с приставкой "бывший" – прикончить тебя лично? Герой ты херов, а. Явился умирать, придурок гребаный. Знал же, куда шел, блядь жертвенная.
Хм, хорошее определение, в точку. Жертвенная блядь. Ты бы оценил, если бы все еще был в сознании, по достоинству. Странная бессмысленная акция из одного желания убедиться в том, что бывший напарник цел – это, одновременно, в твоем и не в твоем духе. Еще бы ты оценил вид Синего сзади и снизу, пожалуй. Широкая такая спина, пусть и в бесформенном балахоне, ужасно знакомая. Столько раз ее видел за три года, что потерял по дороге жизни весь разум, доверившись, заглядывая за рамки своих обязанностей приставленного к одержимому надсмотрщика. Тебе ведь было весело рядом с ним, даже не думай спорить. А, все равно не сможешь.
Ты очень вовремя успел провалиться в бездну мрака до того, как увидел блеск мелькнувших ножей. Погоняйся-ка и там за синими огоньками.

Участник 2. Тема: Дейзи вызвал один из священнослужителей, чтобы убить Папу Римского. Разговор по душам между охотником и жертвой.

Хода нет и запертый в чертогах
В собственных, недвижимо сидит.
А за ним из тени у порога,
Пара глаз внимательно следит.

Волосы её цветком чернильным
Распустились по прямым плечам.
Запахами ладана и золота
Зал её задумчиво встречал.

- Вот и все, с прощанием закончил? -
Голос её тонкий прозвенел.
Насмешливо приблизилась, рукою
Проводя по сгорбленной спине.

Старец, кашлем хриплым отвечая,
Взор к ней ясный тут же обратил
И сказал, лениво отмечая:
- Не раз за мною демон приходил.

Клыками и когтями угрожая,
В конце концов ушли они ни с чем.
Так кто же ты, позволь спросить, такая?
Прекрасная, но бледная как мел.

- Позволю, - со смешком ответил демон,
Отвесив жертве вежливый поклон.
- Я - О`Короба Дейзи,
Дэв, тебе принесший вечный сон.

Успокойся старец, ради Бога,
Руки свои дряхлые сложи.
Хватит тебе псарней этой править -
Неразумными и глупыми детьми.

Ты устал, а в этой пылкой ссоре
Скоро кровь прольется на ковер.
Готов ли ты погибнуть в алом море,
За собой оставив горький флер?

- Я готов, - ответил тихо Папа,
- Собирать разбитое стекло,
Окунувшись в грязь войны и копоть,
А сейчас, взгляни через окно.

Видишь ли под солнцем заходящим,
Тех людей, стоящих у огня?
Видишь ли, как они охотно
Предают анафеме себя?

Нет, не улыбайся, просто слушай.
В костер они не станут заходить.
Но завтра же, с блаженною улыбкой
Друг друга попытаются убить.

- Я понимаю, ты спасти их хочешь.
- Нет, я хочу спасти себя.
- И у меня теперь пощады просишь,
Словно жалкий раб у короля?

Не дури мне голову, Тиберий.
Это начинает раздражать.
Я спешу - пространственные двери,
Открытыми не будут долго ждать.

- Ты спешишь в агонию и хаос?
В пламя, что касается небес?
Если так, воспользовавшись правом,
Я приму предложенный конец.