День тянулся невыносимо долго. Так долго, что, казалось, можно было физически ощутить, как течет время, уходя в бесконечность тонкой и раздражающей ниточкой. Ожидание всегда убивает, особенно ожидание своей собственной смерти – а она была как никогда близка и неизбежна. Для всего отряда. Без каких-либо приятных исключений.
И если солдаты сновали все это время по всему форту, исполняя то и дело сыплющиеся на их головы приказы Харьгана, то невзрачный паренек в серой накидке слонялся от стене к стене без дела и мучительно отсчитывал минуты и секунды до того момента, как он наконец мог бы понадобится. Рядовым хорошо, у них нет времени захандрить. В памяти же ничем не занятого мальчишки всплывали отрывки Совета: мрачные лица командиров, печальные и напряженные магов. Шепотки о том, что Мирануэх чуть ли не поддерживает орду Первых – если это была правда, то правительство соседней страны было составлено из сплошных глупцов и маразматиков. Кровная вражда и вставшие между Валиостром и Мирануэхом Спорные земли никогда не стоили самого факта поголовного истребления людской расы с лица Сиалы. Если это непонятно – то о чем вообще можно говорить?
Рин – тот самый паренек в серой накидке, - с досадой сплюнул себе под ноги. Сейчас никому не было легко, но он даже не задавался вопросом в духе “А что, собственно, я делаю среди смертников?”. Когда кликнули клич по всему войску, точнее, по тому, что от него осталось после того кошмара, бойни, в которую превратили орки войну, Ринальдо, не раздумывая особо, вызвался остаться в качестве единственного мага и прикрывать отступающих к Холодному морю людей. Он понимал, как и все это понимали, что двести человек, перекрывшие единственный тракт, могут стать той самой костью в горле Х’сан’кора – помучается немного, но переживет. И разъярится еще больше. Но на каждого Х’сан’кора есть свой ловец и охотник, а доблестная армия под Авендумом что-нибудь, да придумает. По крайней мере, очень хотелось на это надеяться, изо всех оставшихся сил хотелось верить в светлое будущее. Не с нами, так хоть с кем-то другим.
Так что да, они совершенно точно были смертниками. Мертвецами. Вот все это героическое разношерстное сборище – трупы. Восставшие заживо. Доходяги. Но они, с упорством ходящих в могильниках восставших вцепились в горло жертвы, и не отступят ни за что, пока от отряда не останется даже мокрого места. Они задержат Первых – настолько долго, насколько хватит стрел, железа и людей. В этом молодой маг не сомневался совершенно.
Учитель только горько посмотрел на своего ученика, твердо решившегося подписать себе приговор. Старый и опытный маг, он только пожал плечо Рину и подавил вздох. Парень подавал большие надежды, но, видимо, им не суждено никогда сбыться. Война забирает лучших. И не лучших она забирает тоже. Всех, короче. Сагре совершенно все равно, чьи жизни отнимать.
К середине дня и для Ринальдо нашлось применение – он сам вызвался “сварганить такой флаг, чтобы орки сдохли в муках”, как выразился Шлюха. Песьи Ласточки – спонтанное название для отряда. Маг даже не знал, кто его выродил и как оно стало совершенно легитимным, но звучало это очень и очень гордо. В голове сразу рисовался образ пса с головой и крыльями ласточки – что, собственно, в конце концов и вышло. Рин еще присовокупил под птицепсом пару непереводимых фраз на древнеорочьем. Когда-то они с друзьями-студентами только тем и баловались в библиотеках, что таскали с полок словари эльфийского и орочьего и составляли виртуозные ругательства на спор. Пожалуй, это было единственным, что мальчишка запомнил и вынес из стен Университета.
Теперь здание альма-матер наверняка сравняли с землей. Первые уже были в Ранненге.
- Мастер Рин, вы бы того, вооружились чем-нибудь, - неожиданно добродушно ляпнул солдат из маленького персонального отряда, выделенного для охраны единственного, а потому драгоценного, мага. Смотрел он на тщедушного парня с нескрываемой жалостью и какой-то даже отцовской заботливостью. На Рина так весь отряд смотрел, когда был не занят. Зубоскалили над его возрастом – 19 лет, какой, к Сагре, маг? - но как-то по-доброму зубоскалили, а мальчишка только и рад этому был, даже приказал не сметь его звать полным именем. – Найдем кольчужку какую-никакую, справим все как положено – а то на магию надейся, но и сам не плошай, твое магичество, а?
- Мешаться только будет, Бавид, - отмахнулся с улыбкой магик, взъерошив непокорные черные, как смоль, волосы. Вообще, все в Рине, не смотря на грязь и промокшую накидку, выдавало породу, но какую-то странную, смешанную – слегка раскосые ярко-синие глаза, светлая кожа без какого-либо намека на подростковые прыщи, тонкие губы, гордая осанка. В студенческой среде ходила шутка о том, что “хрен поймешь, с кем согрешила матушка Ринальдо – то ли с гарракцем, то ли со степняком”. Высокий рост говорил против второй версии, глаза и цвет кожи – против второй. Действительно, хрен поймешь.
- Твое магичество, тебя там Харьган кличет, – тяжело дыша, подбежал какой-то солдат, - задумал какую-то магическую штуку, не иначе.
- Уже бегу, - с готовностью отозвался парень, уже срываясь с места, и добавил, обернувшись на бегу, своим телохранителям – те, как им и было приказано, подорвались с кряхтением за ним: - А вы, ребята, оставайтесь пока тут, отдохните от моего бродяжничества.
Нечего людей перетруждать. Им еще предстоит мотаться за магом в битве, прикрывать его в моменты, когда будет твориться волшебство – Рин был не настолько опытен, чтобы поддерживать одновременно энергетический щит и колдовать, посылая магические импульсы во внешнюю среду. Концентрация всегда подводила молодого мага, была его самой больной точкой, мозолью, на которую приходилось постоянно наступать – сколько его учитель не бился над этой проблемой, импульсивность парня всегда сбивала дело. То сломает что-то, проделает внушительную дырищу в стене, то наоборот – из осторожности слишком мало сил приложит или вообще по себе случайно шибанет чем-нибудь очень нехорошим, от чего потом неделю очухаться не может.
Конечно, он был смышленым парнем с огромными запасами энергии, но вот опытность.. да, она подводила нешуточно.
- Вы что-то от меня хотели, командир?
- Да, мастер Рин, - Харьган выглядел очень озабоченно и говорил торопливо, - тут какое дело. Дождь сами видите, нет никакой возможности подпалить мост.
- А, понял, сейчас все сделаю, - Ринальдо кивнул, вмиг становясь серьезным. От него требовалось свалить мост – да как два пальца о мостовую! – Только вы бы отошли все подальше, вдруг задену.
Внутренне парень даже ликовал – наконец-то можно не сильно сдерживаться! Тут тебе не ограниченное пространство какой-нибудь аудитории, можно развернуться во всю мощь юного пылкого сердца и вообще, эге-геей, держитесь, Первые! Мимолетное чувство торжества и детская мысль “Вот я сейчас вам всем покажу, на что способная магия, вот как покажу, все рты поразеваете” – Рин, откровенно говоря, купался в своей силе. Теоретически. Практически же, никто не видел, как фигура молодого мага засветилась ярко-синим, таким же чистым синим цветом, какими были глаза у парня – для солдат ничего вообще не происходило в течении нескольких минут. Кто-то заскучал – как же, обещанное магическое шоу отменялось, вот досада, - кто-то, наоборот, напрягся. Получить себе на шею совершенно бесполезного мальчишку, не способного даже броню таскать, не прельщало никого. И это понятно – тут, все-таки, фронт, а не ясли, никто цацкаться не будет.
Рин мог бы тонкими силовыми потоками подточить сваи, на которые упирался мост. А мог послать мощный сгусток энергии в середину, переломив деревянный настил, как щепку. Но все это – простая грубая сила, фигурально сравнимая с огроломом. Учитель всегда призывал Ринальдо к изяществу, аристократизму в магии. Он вдолбил ему с полусотни книг в бестолковую башку, в надежде, что когда-нибудь парень поймет, что в магии сила играет далеко не главную роль – важна еще находчивость. Какими бы глубокими внутренние резервуары не были, всегда надо стремиться сэкономить энергию, всеми силами.
Тем более, мне еще, Сагра знает когда, предстоит более серьезное побоище, - вовремя вспомнил парень, остужая голову. Дождь этому только способствовал, затекая холодными струйками под плащ и заставляя неприятно подернуть плечом. Где-то явно образовалась дырка.
И Рин зашептал. Когда-то, в прошлой жизни, в Академии столицы, строгие маги учили Ринальдо, что слова основного заклинания, за исключением активирующей фразы, можно произносить про себя - при условии, что творящий магию полностью сосредоточен и сконцентрирован на происходящем. Но, увы, без устной части у парня бы точно ничего не получилось – проверено на собственной шкуре.
Слова набирали силу. Пульсировали силой. Светились, были чуть ли не осязаемыми. “Простейшее” заклинание разрушения – вот на чем, недолго думая, остановился в своем выборе маг. В поле зрения осталась только цель – мост, - и все, что Рин знал – это то, что его надо разрушить. Сломать. Уничтожить. В прах и пыль, повергнуть в слякоть и грязь обрыва, чтобы ни один Первый не смог, минуя ров, пробраться легкой дорогой. Мост жалобно скрипнул, отвечая на шепот мага, как бы вопрошая в свою очередь – за что? За что его, верно и долго служившего, ежедневно используемого, рушить? Рин вздохнул и набрал в легкие воздух, произнося конечное Слово. Дерево треснуло, пошло мелкими бороздками, и мост с грохотом осел в овраг.
До дружных восхищенных вздохов парню не было дела. Наверняка все солдаты в форте наблюдали за происходившим, разинув рты и оставив на несколько минут все дела – такое ведь не пропустишь. Но и это мало волновало Рина, на которого навалилась слабость, как после затяжной тяжелой болезни. Такого сильного эффекта мальчишка не ожидал – хотелось лечь вот прямо сюда, в ближайшую лужу мордой вниз, растянуться и затихнуть на ближайшие пару часов. И чтобы дождь, наконец, перестал. Или не переставал, все равно.
Подскочил Шлюха, почти взваливая на себя худое и длинное тело, грозящее свалиться прямо на месте.
- Вы в порядке, магичество? – искренняя обеспокоенность в голосе. Рин находит в себе силы хрипло, но твердо ответить: “В полном,” и встать на свои ноги, почти отпихнув сотника. Сам доберется куда-нибудь, присядет под стену, например, очухается. Или в отведенной ему тесной палатке, где можно даже подремать.
Разбудили его крики. Форт возмущенно гудел во все двести глоток, что никак не улучшало состояния головы, которая раскалывалась и трещала по невидимым швам.
- Да пристрелить их, сукиных детей!
- К Х’варрам переговоры с этими падальщиками!
- Что б вас гхолы заживо сожрали!
- Предатели!
- Ублюдки!
- Перебить их всех!
- Против своих идете, собаки?!
.. и так далее, и тому подобное. Гвалт и возмущение солдат вызывали недоумение и желание пойти и вежливо попросить заткнуться и не мешать спать, ну или хотя бы узнать, а что же собственно, произошло? Кто предал? Неужели из отряда кто-то сбежал? Это было нереально, Ринальдо был уверен в том, что все, кто собрались в форте – люди, на которых можно положиться от начала до конца.
- Бавид, что случилось, пока я спал? – парень вышел из палатки, внезапно осознавая, что ему уже лучше. Гораздо лучше. Опять мимо ожиданий и прогнозов, ну что такое.
- Да эти ублюдочные дети из помета доралиссца и огрихи, - воин зло сплюнул, - предали нас. Слыхали про Котел под Болтником? Так они, вампир высоси их потроха, из Восьмой армии переименовались в Первую Людскую Ударную, подонки.
- Под Болтником кто-то выжил? – новость несказанно удивила Рина, полагавшего, что в котле орки уничтожили всю армию подчистую.
- Лучше бы они сдохли, хотя бы честное имя сохранили бы, - в сердцах звякнул мечом Бавид. Парень был даже согласен с простодушным и честным воякой. Что может быть хуже, чем предательство? Да и ясен пень, что Первые людей будут использовать, как свой щит.
И тут до Ринальдо дошло, в какую лажу он попал. Совсем дошло. Казалось бы, это невозможно, а вот на тебе, получи, распишись. В каждом войске были маги – к Восьмой армии был приписан один из лучших боевых отрядов Ордена. Нет, парень не обольщался на свой счет – даже без родных колдунов ему предстояло бы противостоять орочьим шаманом, а это в разы труднее. Но теперь к этому добавился неприятный бонус.
Это что же получается, мне с магами придется столкнуться? Мммда.
На душе поселилось неприятное, очень неприятное предчувствие. Даже гаже, чем было раньше.
